— Вы помните ее спутников?

— Да, естественно.

— Почему естественно?

— Ну, во-первых, они были в ресторане всего недели две назад, а во-вторых, у меня профессиональная память на лица.

Снова о профессиональном! Видно, никуда мне не уйти сегодня от этого. Я повернулся к Тамаре боком так, чтобы она не видела, — и показал официанту фотографию убитого Корецкого. Он сильно побледнел и механически кивнул.

— Опишите внешность второго мужчины.

— Высокий, такого же роста, какой, — Поленин указал на фотографию, — и как тот, что был во второй раз, по выговору кавказец, хотя сам светлый…

Я насторожился:

— В какой второй раз?

— Ну, через день-два после того, как они были этой девушкой.

— Так, так…

— Они были втроем. Третий парень, такой же высокий, как они, только, видать, гораздо здоровее.

— Постарайтесь припомнить что-нибудь приметное его внешности.

— Приметное? — задумался официант. — Черт его знает! Обычный человек вроде бы, только здоровенный больно. Да, вот глаза у него интересные — сам он черный, а глаза очень голубые, думаю, что днем у него зрачки совсем бесцветные. И черные точки посредине.

— Вы это хорошо помните?

— Да, конечно. Он расплачивался со мной еще того, как они собрались уходить. Когда я ушел за кофе, он догнал меня в буфете и попросил дать счет. Я быстр посчитал, и тут он вдруг взял меня очень сильно за руку повыше локтя и сказал, не то шутя, не то всерьез: «Ну, математик, намного обжал?» При этом он смотрел на меня в упор, и я запомнил его глаза. Я хотел обидеться и ответить ему как следует, но он вдруг засмеялся и сказал: «Живи, нам такие люди тоже нужны», протянул мне полсотни и вернулся за стол.

— А какой был счет?

— На 43 рубля 60 копеек. Если нужно, я могу вам показать копию. — Поленин вынул из кармана толстый блокнот, быстро перелистал и протянул его мне. Да, счет был именно на сорок три шестьдесят, и наверху стояла дата — тридцатое августа.

Я взял у Поленика счет и спросил:

— Вы не слышали, случайно, что-нибудь из их разговора?

Поленин развел руками:

— Да нет, мне как-то ни к чему было. Вот только в самом конце они заказали шампанское, и я открывал бутылку возле стола. Разлил по фужерам, и этот — третий — поднял тост: «За счастливое плавание!..»

…Да, их было, несомненно, трое — три салата, три осетрины, три горячих, три кофе, три мороженых.

Это было для меня полной неожиданностью. Почему-то я все время был уверен, что в автомобиле ехало только два человека. И вдруг выплыл третий. Да, это удар по всем моим версиям. Если об одном хоть что-то известно — имя, служба в армии вместе с Корецким, второй появился вообще как черт из машины. Хорошо, начнем с Отари. Я позвонил в гостиницу, попросил поднять списки проживающих и найти паспортные данные всех людей по имени Отари, которые были пропитаны в гостинице в последнюю декаду августа. Паспортистка попросила номер моего телефона, чтобы перезвонить позже — необходимо было посмотреть архив. Через полчаса позвонила какая-то женщина и представилась густым басом:

— Старший администратор гостиницы «Астория» Каджан говорит!

— Слушаю.

— Вы просили навести справку…

— Да-да-да!

— Так вот. С 20 по 30 августа в гостинице лицо по имени Отари не проживало.

Лист дела 38

Меня охватило некоторое остервенение. Такого фокуса я не ожидал. Ощущение унизительного бессилия давило меня не потому, что преступники аккуратно зачищали за собой следы. Было бы глупо ожидать, что они специально для меня раскидают свои визитные карточки с указанием часов приема. Бесило, что я никак не могу понять механизма, внутренней динамики, логики этого преступления. Завладеть чужой «Волгой»? Но для этого не надо убивать хозяина. В конечном счете, проще угнать…

Оперативник Леонидов получил в госавтоинспекции справку, что 21 августа Корецкий зарегистрировал автомашину «Волга» голубого цвета, получив номерной знак «ЛЕВ 78-10».

Но Корецкий убит я больше никогда ничего не скажет. Преступники не оставили никаких концов. Почти не оставили. Но ведь «Волга» не могла исчезнуть! Она же должна где-то ездить сейчас!

Я связался с Москвой и попросил объявить пропавший автомобиль во всесоюзный розыск…

Лист дела 39

Теперь, бесспорно, фигурой номер один стал Отари. И если он только не подался в бега, то разыщем мы его довольно скоро. Тамара говорит, что он служил вместе с Корецким в армии, что живет он в Москве и работает там стоматологом. А если он служил с Корецким в армии так же, как проживал в «Астории»? А?

…Гвардии полковник, как все люди, нечасто встречающиеся с такими делами, был явно заинтересован.

— Выяснилось, что в августе ни один человек с именем Отари в «Астории» прописан не был, — продолжал я свой рассказ. — Теперь у меня всего лишь две микроскопические зацепки: то, что Отари служил в армии вместе с Корецким и что сейчас он, вероятно, живет в Москве…

— А если он служил в армии так же, как проживал в «Астории»? — словно угадал мои мысли полковник.

— Нет, — твердо сказал я, — об этом Тамаре говорил сам Корецкий, так что, скорее всего, это правда.

— А по имени его трудно найти? Ведь имя-то довольно редкое?

Я усмехнулся:

— В Москве, не считая детей, прописано больше пяти миллионов человек. Половина — женщины. Значит, года за три я бы проверил остальные два с половиной миллиона… А мне Отари нужен скорее. Лучше всего… завтра.

Зазвонил телефон. Полковник снял трубку:

— Райвоенком полковник Ковалев слушает. Да. Да-да, я в курсе… Но поймите же, у нас райвоенкомат, а не собес. Нет. Нет, никак не могу… В приемные часы, пожалуйста… — положил трубку, повернулся ко мне: — Да-а, сложненькая задачка.

— Простые я сам решаю, — невесело улыбнулся я.

— Но чем же я-то могу вам помочь? — озадаченно спросил военком.

— Полагаю, что можете. Я тут вот какую штуку надумал. Вы можете связаться с Министерством обороны и выяснить по их спискам, кого звали Отари в части, где служил Корецкий.

— Слушайте, а ведь это идея! — радостно провозгласил военком.

— Я же говорил, что две головы лучше, — заметил я,

— Конечно, — спокойно, с лукавым прищуром неожиданно молодых, весело-искристых глаз согласился полковник. — Вы оставьте мне официальную бумагу. А сами зайдите завтра.

— Нет, завтра я уже буду в Москве, — покачал я головой. — Вы уж, пожалуйста, телеграфируйте мне туда: Москва, Петровка, 38, МУР…

Я вернулся к себе и написал два запроса — военкому и в Московский уголовный розыск — и злорадно усмехнулся: «Ничего, возьмем в клещи!» МУР я просил срочно предпринять розыск проживающего в Москве и работающего стоматологом человека по имени Отари. «…Возраст двадцать восемь — тридцать лет, высокого роста, широкоплечий, русоволосый, глаза карие, лицо белое, привлекательное…» Не помешает на всякий случай…